45 лет назад, 20 июля 1966 года, в Брюсселе скоропостижно скончался от сердечного приступа замечательный русский египтолог Александр Николаевич Пьянков. В столицу Бельгии он приехал из Каира, где прожил более четверти века, чтобы навестить родственников.
На фото: Золотой саркофаг Тутанхамона. Египетский музей в Каире.
В толстенном американском путеводителе «Blue Guide Egypt» есть раздел, посвященный выдающимся египтологам. «Пьянков Александр, русский (1897–1966), – говорится в нем. – Специализировался в области филологии и религии. Предложил новую концепцию понимания текстов в гробнице Тутанхамона».
Гробница Тутанхамона была найдена в 1922 году в Долине царей напротив Луксора – не разграбленной. Золотой гроб фараона покоился в целой матрешке деревянных саркофагов. И каждый из них испещрен надписями.
Перевод текстов, начертанных на стенах царских гробниц, причем не только Тутанхамона, сделал Пьянкова знаменитым. Его предшественники пытались переводить эти тексты, опираясь только на филологические знания. Пьянков доказал, что понять их по-настоящему можно лишь в контексте религиозных верований древних египтян. И все же самая известная его книга – «Саркофаги Тутанхамона», она была издана в Нью-Йорке на английском языке в 1955 году. Александр Николаевич собирался обобщить свои исследования в монографии «Тексты пирамид», но не успел…
Египтом Пьянков «заболел» еще в юности. Благодарить за это надо нашего великого египтолога Владимира Семеновича Голенищева (1856–1947). Во время своих многочисленных поездок в страну на Ниле он собрал великолепную коллекцию древностей, состоявшую из более чем 6 тысяч предметов разных эпох и стилей. Когда семья Голенищева разорилась, он уступил свою коллекцию государству в обмен на ежегодную пожизненную ренту. Коллекцию разместили в открывшемся в мае 1912 года в Москве Музее изящных искусств (ныне – Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина). Пока же музей достраивали, часть коллекции была временно выставлена в Эрмитаже. Там ее и увидел Пьянков, и это определило его судьбу.
Окончив гимназию, Пьянков поступил на восточный факультет Петербургского университета. Но начавшаяся вскоре Первая мировая война превратила его из студента в солдата. Вместе с Русским экспедиционным корпусом Александр Николаевич был переброшен во Францию. Там он и узнал о революционных событиях в России 1917 года.
Когда экспедиционный корпус распустили, Пьянков остался во Франции и решил осуществить свою мечту – стать египтологом. Поступил в Сорбонну. Как отличному студенту ему предоставили в 1920 году стипендию в университете Берлина, где Пьянков изучал древнеегипетский язык у знаменитого филолога Эрмана. И преуспел в этом. Древнеегипетские иероглифы он читал так же легко, как мы с вами читаем газету. По крайней мере такое впечатление сложилось у великого русского хореографа Игоря Моисеева, когда в 1957 году, во время первых гастролей в Каире его знаменитого ансамбля народного танца, он познакомился с Пьянковым и ходил вместе с ним в Египетский музей. Об этом Игорь Александрович рассказывал мне в январе 1998 года, приехав вместе с ансамблем в третий раз в Каир.
В 1924 году Пьянков вернулся из Берлина в Париж. Начал готовить докторскую диссертацию. А параллельно изучал арабский, турецкий и персидский языки. После защиты диссертации в 1930 году Александр Николаевич был зачислен в Институт Византии в Париже.
Русский египтолог так и прожил бы, наверное, всю свою жизнь во Франции, где в 1936 году он получил гражданство, если бы еще одна мировая война вновь не изменила его судьбу. Спасаясь от фашистской оккупации, Пьянков уехал в Египет и поступил во Французский институт восточной археологии, где когда-то работал Голенищев. Вот тут-то он и занялся переводами текстов из царских гробниц, благо все эти тексты можно было увидеть в натуре.
По словам Моисеева, Пьянков мечтал вернуться на родину. Разрешили ему это только после смерти Сталина, когда ученому уже было под 60 лет. Но он не поехал. «Я уже старый, я уже никому там не нужен, – говорил Пьянков Моисееву. – Теперь уже перегорело все».
Весть о неожиданной смерти Пьянкова в Брюсселе была с болью встречена его коллегами по институту в Каире. «Надо было знать Александра Пьянкова, ценить всю прелесть бесед с ним, его разум, вечно занятый решением фундаментальных проблем, вечно направленный на поиск, на более широкое осмысление вселенной и человечества, которому он посвятил жизнь, чтобы понять, какого ученого мы потеряли, какого духовного богатства лишились», – писал французский египтолог Франсуа Дома.
Пьянков был действительным членом Французской академии наук, получил за свои исследования серебряную медаль. Но, несмотря на столь лестное признание, он, по словам Дома, оставался простым и бескорыстным человеком. «Он был скромен и не выносил, когда о нем говорили, и поэтому, быть может, многие прошли мимо него, не оценив», – считал французский ученый. Но он, несомненно, имел в виду людей случайных. Что же до ученых-египтологов, то они до сих пор ссылаются на труды Александра Николаевича Пьянкова, вошедшие в золотой фонд мировой науки.
«МК в Египте», № 14(44), 1-20 августа 2011 года.
