211-летию со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина посвящается
Великий русский классик не обошел вниманием в своем творчестве образ легендарной египетской царицы
Стихотворение «Клеопатра» о знаменитой египетской царице Александр Сергеевич Пушкин сочинил осенью 1824 года в Михайловском, где находился в ссылке. В этот период он разрабатывал темы античности и знакомился с историческими трудами. Один из римских историков, живший в VI веке нашей эры, Аврелий Виктор, написал о Клеопатре Седьмой: «Была она так сластолюбива, что часто продавалась, и так прекрасна, что многие покупали ее ночь ценой смерти». Эта фраза привлекла внимание русского поэта, он домыслил ее художественно, нарисовав в своем стихотворении сцену пира в александрийском чертоге, на котором надменная царица предлагает свой холодящий душу торг.
Клеопатра – легендарная личность. Событий, происшедших в ее жизни, хватило на множество художественных произведений, но к реальным историям добавлялись и мифы. Так, фраза римского историка Аврелия Виктора несомненно относится к мифотворчеству или просто к историческому анекдоту, который и приглянулся Александру Сергеевичу в качестве яркого психологического сюжета.
Не будем думать, что Пушкин принял сказанное на веру: будущий классик в то время изучил и другие исторические материалы о Клеопатре, но его внимание привлекли страсти роковые – здесь было где разгуляться поэтической фантазии.
Подтверждением этому может служить известный пример с «Капитанской дочкой» и «Историей Пугачевского бунта». Александр Сергеевич, пользуясь одними и теми же материалами, в одном произведении рассказал о зверствах Пугачева, а в другом – изобразил его добрым человеком, таким, каким он был в мифах.
«В моей любви для вас блаженство»
Но вернемся к стихотворению «Клеопатра». Через четыре года Пушкин продолжил работу над этим произведением. Вторая его редакция (от 1828-го) позже и была включена издателями в неоконченную повесть «Египетские ночи». Книгу опубликовали в 1837 году в «Современнике» вскоре после смерти поэта.
Стихотворение «Клеопатра» начинается с описания пышного александрийского пира, который царица оживляла «голосом и взором». Но «вдруг над чашей золотой она задумалась – и долу поникла дивною главой…» Ей пришла мысль бросить вызов пирующим:
«Внемлите мне: могу равенство
Меж вас и мной восстановить…»
«В моей любви для вас блаженство,
Блаженство можно вам купить…»
Вот он, гордый вызов всей мужской половине пира! Блаженство и равенство с ней
возможно. Но плата за это высока.
А дальше поэта интересует вопрос: «Для кого же ночь блаженства и равенства с царицей дороже жизни, или вернее, жизнь сама по себе немногого стоит? Так кто же, по мысли Пушкина, мог принять сей безумный вызов? Первый – поседевший на полях сражений римский воин Флавий, потому что:
«Снести не мог он от жены
Высокомерного презренья;
Он принял вызов наслажденья,
Как принимал во дни войны
Он вызов ярого сраженья…»
Да, и что такое, с точки зрения воина, жизнь вообще, она столько раз подвергалась риску в боях, что не ему бояться ее конца.
Второй, кто принял вызов, – греческий философ и поэт Критон. (Что для философа жизнь? Это умирание.) Третий, на котором остановила взор царица, – безымянный, нежный как вешний цвет, неопытный в страстях юноша. Собственно на этом стихотворение и заканчивается, описаний происшедшего вслед за торгом нет. Некоторые литературоведы считают пушкинскую «Клеопатру» неоконченным произведением, другие полагают, что поэтом всё было сказано – и добавить здесь нечего.
«Египетские ночи»
Повесть «Египетские ночи» Александр Сергеевич писал в 1835 году, спустя 10 лет после того, как впервые обратился в своих стихах к образу царицы Клеопатры. В произведении рассказывается о выступлении в одном из светских салонов итальянского импровизатора. В то время они были в моде. Публика задавала им темы, и импровизаторы тут же декламировали сочиненные на нее импровизации в стихах. На этот раз предметом сочинения стала Клеопатра и ее любовники. Импровизатор поинтересовался, о каких любовниках идет речь, на что поэт Чарский напомнил ему об историческом анекдоте Аврелия Виктора. Как уже было сказано выше, эта повесть осталась неоконченной, в ней всего 3 главы.
В начале ХХ века поэт Валерий Брюсов дописал «Египетские ночи» за Пушкина, прибавив к ним главы с описанием самих ночей и казней любовников Клеопатры. К тому же в последнем разделе появлялся Антоний, о котором ничего не говорится в произведении Александра Сергеевича.
Вообще, подражание самым разным поэтическим стилям было одним из любимых занятий Брюсова. Однако взявшись за стилизацию Пушкина, он, конечно, предполагал негативную реакцию собратьев по перу, поэтому в предисловии к изданию написал, что его работу можно назвать «дерзновенной», но ни в коем случае не кощунственной, «ибо исполнена она с подлинной любовью к великому поэту».
«Египетские ночи» Брюсова были изданы в 1916 году. Владимир Маяковский тут же откликнулся на публикацию едкой эпиграммой, начинавшейся словами: «Разбоя след затерян прочно во тьме египетских ночей…» Поэтесса Марина Цветаева отозвалась о брюсовском произведении как «жесте варвара». А литературовед Виктор Жирмунский издал в 1922 году книгу «Валерий Брюсов и наследие Пушкина». В ней он подверг брюсовские «Египетские ночи» основательной критике, доказывая, что написанное – это всего-навсего эротические баллады самого Брюсова и что Пушкин не планировал детального описания последующих событий. Впрочем, были и другие, более благожелательные отзывы.
С тех пор прошли годы, страсти, как говорится, утихли, и в 2002 году в московском театре «Мастерская Петра Фоменко» поставили спектакль по «Египетским ночам» Пушкина и Брюсова, который у зрителей имел большой успех.
А были в Петербурге Клеопатры?
Но не только в стихотворении «Клеопатра» и повести «Египетские ночи» всплывает имя царицы. В наследии Пушкина осталось еще одно неоконченное произведение – «Мы проводили вечер на даче». В нем вновь упоминается имя царицы, но уже несколько в другом ракурсе.
Собравшиеся на даче у княгини Д. гости разговорились об известных в истории женщинах. Речь зашла и о Клеопатре.
– Для меня, – сказал один молодой человек, – женщина самая удивительная – Клеопатра.
Отвечая на заинтересованные вопросы присутствующих, он ссылается на Аврелия Виктора:
– Дело в том, что Клеопатра торговала своею красотою, и многие купили ее ночи ценою своей жизни…
Далее завязывается разговор на тему: а возможно ли теперь, чтобы женщина поставила перед человеком, который клянется ей в вечной любви, такое условие? И если да, то как это осуществить в современных условиях, в Петербурге, в девятнадцатом веке? Если только взять с мужчины честное слово, что он утром застрелится, или расписку. Конечно, он может и не выполнить потом свое обещание, но к понятию чести в то время многие относились очень щепетильно…
– Что вы думаете об условии Клеопатры? – спрашивает изменившимся голосом один из участников разговора Алексей Иванович Вольскую. – Вы думаете, что в наше время, в Петербурге, здесь, найдется женщина, которая будет иметь довольно гордости, довольно силы душевной, чтоб предписать любовнику условия Клеопатры?.. – продолжает он.
– Думаю, даже уверена, – отвечает Вольская, взглянув на своего собеседника огненными пронзительными глазами. И вот она, намеченная главная линия пушкинского сюжета, обещающая египетские страсти. Но что далее могло произойти между Алексеем Ивановичем и светской красавицей, остается только гадать. Судя по всему, Вольская в 19 веке в «Северной Пальмире» должна была разыграть со своим поклонником карту царицы Клеопатры.
«МК в Египте», № 11(017), 6 – 19 июня 2010 года.
