88 лет назад, 5 февраля 1924 года, в Каире скончался последний дипломатический представитель и генеральный консул царской России в Египте Алексей Александрович Смирнов. Этот неординарный человек жил и работал в Египте почти 20 лет.
На фото: автор у только что обнаруженной могилы А.А. Смирнова, 1999 г. Фото: Геннадий ГОРЯЧКИН.
Среди бывших царских дипломатов в Египте А.А. Смирнов был первым и по рангу, и по стажу жизни в Каире, и по роли, которую он играл в русской общине. Смирнов, карьерный дипломат, родился в Петербурге в 1857 году, окончил восточный факультет Петербургского университета. До Каира работал в Константинополе и Афинах.В 1902 году Смирнову было пожаловано звание камергера Императорского двора, а на следующий год он был произведен в чин действительного статского советника. В 1911 году, уже находясь в Египте, дипломат получил ранг Чрезвычайного посланника и Полномочного министра.
31 января 1905 года Смирнов был назначен Дипломатическим агентом и Генеральным консулом в Египте и 23 апреля того же года прибыл к месту службы. С 1908 по 1923 год, то есть почти до самой своей смерти, он был дуайеном (то есть старейшиной) дипломатического корпуса в Каире.
Роль Смирнова в жизни русской общины противоречива. До Октябрьской революции 1917 года, выполняя указания Петербурга, он преследовал русских политэмигрантов, а их было немало, особенно в Александрии и Хелуане. После революции Смирнов, как и другие российские дипломаты в Египте, отказался признать Советскую власть и сам стал эмигрантом. Его неформальная роль «отца русской общины» заметно возросла после того, как весной 1920 года в Египет прибыло около 4500 русских беженцев. Пользуясь тем, что Египет тоже не признал Советскую власть и продолжал считать бывших царских дипломатов законными представителями России, посланник всячески помогал русским беженцам. Смирнов хлопотал о переводе их из пустынного палаточного лагеря в Телль аль-Кебире в приморский Сиди Бишр, использовал свои связи и влияние для организации благотворительных акций в их пользу, предоставлял беженцам кредиты на коммерческие цели, давал им рекомендации для устройства на работу.
Однако далеко не все беженцы знали о добрых делах А.А. Смирнова и тем более ощутили на себе его заботу. Об этом свидетельствуют воспоминания генерал-майора Федора Петровича Рерберга (1868, Тифлис – 1928, Александрия), прошедшего через оба лагеря русских беженцев – и в Телль аль-Кебире, и в Сиди Бишре. «У нас были различные нужды, самые разнообразные, в которых англичане не могли прийти нам на помощь, и никто нам не помог, – писал он. – Нам приходилось слыхивать, что в Каире существует какой-то русский посол Смирнов, получающий содержание и играющий какую-то роль, но не потрудившийся за целый год ни единого раза показать нам свое превосходительное лицо, не поинтересовавшийся знать, как живут в пустыне его соотечественники, в чем нуждаются, чем и кому мог бы он помочь! Вообще, насколько мне известно, я ни разу не слыхал за три года, чтобы этот Смирнов пальцем бы шевельнул для кого-либо из несчастных русских беженцев!»
То, что Ф.П. Рерберг, несмотря на свое весьма высокое общественное положение, ничего не знал о помощи А.А. Смирнова беженцам, не означает, конечно, что такая помощь не оказывалась. Но это говорит о том, что русские дипломаты не информировали беженцев о своих действиях в их поддержку. Что же касается того факта, что Смирнов, по свидетельству Рерберга, ни разу не побывал ни в Телль аль-Кебире, ни в Сиди Бишре, то, вероятно, причиной этому было состояние здоровья посланника. Вскоре после прибытия в Египет русских беженцев он заболел так называемыми «нильскими нарывами», которые в конце концов и стали причиной его смерти.
До революции Смирнов серьезно занимался литературой. Он писал и стихи, и прозу, печатался в альманахах наравне со знаменитыми литераторами и даже мечтал об издании собрания своих сочинений. С. Фонвизин, встречавшийся с дипломатом в Каире, отмечал в своей книге, что он «не чужд литературе», и добавлял: «Его историческая повесть «Склирена» – изящный поэтический очерк восточных нравов – в свое время был замечен и публикой и критикой».
Высокую оценку Смирнову как литератору дал в своих воспоминаниях и другой русский дипломат, С. Чиркин, побывавший у него в гостях в Каире в 1911 году, по пути из Южной Азии в Россию. «Завтрак у посланника прошел в интимной, уютной обстановке. Нас было трое: посланник, старый холостяк, Саблер (секретарь Смирнова) и я. Как о дипломате о нем не приходилось слышать – его карьера не проходила на боевых постах, но он был известен как незаурядный поэт, и стихи его часто появлялись в печати и пользовались успехом».
Несмотря на свое высокое общественное положение, Смирнов был, по-видимому, лишен излишнего самомнения. Об этом можно судить по его духовному завещанию. «Я прошу, чтобы похороны были скромными, – записал он в завещании. – Прошу не возлагать венков и не произносить речей; памятник сделать очень простым…» Завещание адресовалось коллегам: семьи у дипломата не было.
Сократила жизнь Смирнова авария. «Проезжая по людной каирской улице на велосипеде, он был сбит автомобилем, – писал племяннику Смирнова сотрудник генконсульства С.П. Разумовский. – У него оказалась сильно поврежденной ступня одной ноги. Был даже небольшой перелом одной из второстепенных костей в ступне. Его отвезли в хирургическую больницу для операции. Операция прошла удачно, но самое заживание раны – из-за прежней болезни нильских нарывов – шло очень плохо. Наступили осложнения, затем заражение крови, и он умер».
Я долго не мог найти могилу Смирнова, хотя был абсолютно уверен в том, что, как и другие русские эмигранты, он похоронен на греческом православном кладбище в Старом Каире. В ноябре 1999 года мы с коллегой, профессором МГУ Геннадием Горячкиным, вновь отправились на кладбище. От часовни над «русским склепом», в котором покоятся останки десятков наших соотечественников, шли по дорожке к кладбищенской церкви. Горячкин обратил внимание на то, что на одном из надгробий справа от дорожки сломался каменный крест и упал на мраморную плиту. Он поднял крест, и мы увидели простую надпись: «Алексей Смирнов» – и даты жизни. Больше ничего.
«МК в Египте», № 03(057), 12 — 25 февраля 2012 года.
