В 1795 году Александрию посетил архимандрит киевского Екатерино-Греческого монастыря Константин. Эта обитель принадлежала Синайской церкви, назначавшей туда архимандрита. Так что Константин, видимо, был греком. Его книга «Древняя Александрия», опубликованная в Москве в 1803 году, написана на двух языках – русском и греческом.
Книга архимандрита Константина невелика, чуть больше полусотни страниц, правда, большого формата. В описании Александрии автор почти ничего не добавил к тому, о чём рассказали до него русские паломники и путешественники. Две гавани, западая и восточная; крепость на месте Фаросского маяка и дамба, ведущая от неё к берегу; иглы Клеопатры, Помпеева колонна, православный монастырь Св. Саввы… Но вот что в книге нового и интересного – так это рассуждения архимандрита Константина о том, как строилась древняя Александрия, его попытки определить возраст тех или иных сооружений.
Осматривая остатки городских стен, автор заключил, что «мусульмане по разорении древней Александрии отгородили себе столько от первоначальной площади, сколько требовала нужда для их укрепления, безопасности и для больших удобств их торговли». К этому заключению его привели следующие наблюдения. Во-первых, стены не охватывали всей территории древнего города, а во-вторых, они разной толщины и высоты и сложены из разного материала.
Как и его предшественники, архимандрит Константин обратил внимание на многочисленные подземные каменные цистерны, куда вода поступала по прорытому от Нила каналу. В то время канал носил имя Клеопатры. Но автор с уверенностью написал, что канал был прорыт задолго до Клеопатры, при строительстве города, поскольку является единственным источником пресной воды. «А что канал назван именем Клеопатры, – отметил он, – то это ещё не доказывает, что это она его построила. Ремонт, прогулка или празднование чего-нибудь на нём этой знаменитой царицей дало каналу в память об этом её имя».
По мнению архимандрита Константина, архитектура сохранившихся колодцев говорит о том, «что они не в первоначальном виде. Когда все они были разорены, а нужда требовала некоторые из них восстановить, то их собирали из разных материалов и частей».
Но главный вопрос, ответа на который искал наш путешественник, состоял в следующем: «Откуда взято и привезено столь превосходное количество мрамора и гранита для строительства Александрии?» Ответил он на него так: «Не нужно было, конечно, далеко искать то, что, так сказать, под руками имелось в развалинах Мемфиса; в развалинах, от которых, полагаю, как из праха Феникса возникла Александрия». По мнению автора, когда Александр Македонский вступил в Египет, «храмы и религия в Мемфисе были низвергнуты, жрецы удалялись в пустыню».
При строительстве Александрии наверняка использовались материалы обветшавших предыдущих сооружений. В ту пору это была обычная практика, тем более что культовые сооружения египтяне возводили из камня, а не кирпича. Но не думаю, что главным источником материала был Мемфис, столица Египта времён Древнего царства, расположенный неподалёку от нынешнего Каира. Мемфис начал постепенно приходить в упадок лишь со строительством Александрии и просуществовал практически до арабского завоевания. К тому же мрамор и гранит использовали лишь для колонн и скульптур, а строили из известняка. Этого материала в окрестностях Александрии предостаточно, известковые кирпичи выпиливают из возвышенности, протянувшейся вдоль моря, и сейчас.
Сделав вывод об источнике материала для строительства Александрии, архимандрит Константин задал ещё один вопрос: «Как перевезено такое множество материалов?» И уверенно ответил сам себе: «Должно непременно быть, чтобы Нил и канал Клеопатры способствовали этому».
Как бы дискутируя с воображаемым оппонентом, автор от его имени задаёт вопрос: «Почему на развалинах Александрии, кроме обелисков и фундаментных мраморов, ни на чём не видно иероглифов?» И даёт на него своеобразный ответ: греки не понимали значения этих символов, и это досаждало их честолюбию. Поэтому «греки старались уничтожить иероглифы».
И, наконец, ещё один вопрос: «Куда девались громады развалин Александрии? Определённо об этом ничего сказать нельзя, – отметил архимандрит Константин, – но можно предположить, что они глубоко вросли в землю, так как древний Рим своим разрушением сделал поверхность Рима гораздо выше». Предположение, в общем, верное, но соответствует истине лишь частично. Дело в том, что из-за тектонических сдвигов в раннем Средневековье почти весь царский квартал древней Александрии погрузился на дно Восточной бухты. Это показали исследования подводных археологов в 1990-е годы.
Один абзац своей книги автор посвятил, так сказать, живой Александрии. По его мнению, она – «не более чем подлинно бедная сирота, получившая в наследство одно великое имя своего отца. Пространные некогда её пределы стеснены только в небольшом перешейке, меж двух гаваней; вместо величественных капищ – простые мечети, на месте правильных, роскошных, отважных зданий – уроды архитектурного искусства». По оценке другого путешественника, француза Сонниния, посетившего Александрию за 15 лет до архимандрита Константина, население города не превышало пяти тысяч человек. «Ни единое публичное здание, ни одно частных людей строение не обращает взоров путешественника», – утверждал Сонниний. В ту пору невозможно было даже предположить, что всего через несколько лет, с приходом к власти в Египте в 1805 году Мухаммеда Али, Александрия начнёт возрождаться и вскоре станет одним из самых красивых городов Средиземноморья.
Владимир БЕЛЯКОВ.
«МК в Египте», № 12(090), 16 — 30 июня 2013 года.
