Уважаемые читатели, мы продолжаем публиковать отрывки из романа известного египетского писателя Хайри ШАЛЯБИ (1938-2011) «Меблированные комнаты «Аттыя» (2007), за который автор получил престижную литературную премию Нагиба Махфуза.
Продолжение. Начало в №№ 03 (81), 5 (83), 7 (85), 9 (87), 11 (89), 13 (91), 15 (93), 17 (95) от 2013 г.
Несмотря на то, что в тот момент я находился на приличном расстоянии от лавки Абу Синна – хотя и сразу за ней, но через извилистую улочку, – один из его близких друзей увидел меня. Неожиданно я услышал голос, сначала просто окликнувший меня по имени, а потом позвавший: «Эй, ты! Да, ты!» Поскольку этот голос был хорошо мне знаком, я решил ускорить шаг. Он позвал меня ещё раз, теперь уже с более близкого расстояния. И я пошёл в два раза быстрее, стараясь раствориться в толпе и выйти через переулок, в котором жили мои родственники, к улице аль-Мудирия. Здание городской управы, расположенное на ней, выглядело большой фреской, а вход в него походил на вход в большой коридор. Поэтому я удивился, когда почувствовал, как кто-то схватил меня за руку: «Что, негодяй, не хочешь отвечать мне?»
Словно в удивлении я поднял голову и увидел перед собой смуглое, изрытое оспинами лицо, похожее на разломанную пополам лепёшку с бобами. Абсолютно всё на нём казалось неровным, будто каждая черта перед тем, как стать частью целого, была сломана и расколота. И даже борода этого человека выступала вперёд в форме пирамиды. Он был одет в костюм поверх лёгкой хлопковой футболки, нёс под правой подмышкой несколько свёрнутых трубочкой газет, при этом правая рука опущена в карман, а левая уже цепко держала меня. Поначалу я испугался, но уже через несколько минут радостно смеялся и от всей души приветствовал его.
Это был Абдалла Абу Хантур, лучший друг Мухаммеда Абу Синна. Человек этот считался очень важной фигурой у «Братьев-мусульман», а также являлся горячим, пламенным оратором. При Ибрахиме Абд аль-Хади, премьер-министре Египта в эпоху правления последнего монарха, он несколько раз сидел в тюрьме за то, что принимал активное участие в народных восстаниях в Суэце, Порт-Саиде и Исмаилии. Теперь же Абдалла работал в Министерстве образования и инспектировал учителей арабского языка. Его боялись абсолютно все школьные учителя, потому что, несмотря на лёгкий характер и щедрость, в образовательных вопросах он ни при каких обстоятельствах не шёл на компромиссы, не брал взяток, ненавидел глупых и невежественных учеников и в присутствии родителей проклинал их учителей. Самыми страшными его ругательствами были: «Да ослепнут твои глаза!» и «Да простит Всевышний того, кто учил тебя!»
С тех пор как Абдалле стало известно, что я учился в педагогическом институте, он всегда выказывал мне всяческое уважение и обращался не иначе как «господин учитель». Никогда не отказывал мне, если я просил дать почитать какую-нибудь книгу из его прекрасной библиотеки. В общем, в присутствии Абдаллы я чувствовал себя умным, уважаемым и успешным человеком и потому боялся, что мой нынешний облик может изменить его отношение ко мне.
«Здравствуй! Как дела?» – «Очень хорошо, благодарю вас». Мы продолжили путь, и вот уже были в двух шагах от большого и блестящего здания городской управы с массивными белыми стенами и узкими длинными окнами, украшенными жёлтыми наличниками. К главному входу вели мраморные ступеньки, такие красивые, что хотелось подняться по ним и зайти в здание. Среди посетителей были люди всех сословий и званий: эфенди в фесках, шейхи в тюрбанах, а также и крестьяне в шапочках-тюбетейках. Все они поднимались и спускались по ступенькам с чувством собственного достоинства и даже гордости. Казалось, что мы смотрим кино, так как эта картинка по мере того, как мы продвигались вперёд по аллее, всё время удалялась только для того, чтобы немного позже мы увидели перед собой угол улицы аль-Мудирия, на котором и было расположено это здание. Пойдя по аль-Мудирии направо, вы увидите большое кафе аль-Малия, стены которого украшают зеркала, где столы застелены белоснежными скатертями, а у официантов белые крылья, как у ангелов, и откуда запахи чистой воды, чая, кофе, корицы и кальяна проникают на улицу и наполняют её божественными ароматами. Если сразу за ним свернуть направо, то вы попадёте на улицу ас-Суси, прямо на ту её часть, где находится лавка Абу Синна.
Абдалла Абу Хантур был не так прост: он за руку потянул меня направо – и мы оказались прямо в кафе. Он выбрал столик рядом с балконом, выходящим на улицу аль-Мудирия, указал мне на стул, стоящий у стены, и я в смущении сел на него и стал разглядывать висящее напротив меня зеркало. В нём отражались проходящие снаружи люди, и мне казалось, что они идут навстречу мне, хотя на самом деле те удалялись. Абдалла хлопнул в ладоши – и появился официант, которого он вежливо попросил принести нам чайник и кальян. И то, и другое явилось так быстро, как будто нас ожидали и приготовили всё заранее. Размешивая сахар в чае и глядя мне в лицо настолько пристально, что я понимал, он ждёт от меня только правду, Абдалла спросил: «Ну! Что с тобой произошло? Как ты дошёл до такого состояния?»
Действительно, я выглядел отвратительно: рубаха моя от постоянного спанья на голой земле была покрыта грязью, воротничок её совершенно износился, манжеты разлохматились, штанины брюк вздулись на коленях и обтрепались снизу, а ботинки мало того что растрескались, так ещё и были теперь без подмёток. Лицо же моё своим видом напоминало обувь. Неожиданно я разрыдался: ручьи слёз текли из-под очков, оправа которых нынче была с трещиной прямо на переносице.
Абдалла быстрым, решительным движением бросил мне через стол свой носовой платок, выражение его лица стало при этом крайне жёстким, как будто он хотел сказать: «Не будь плаксой!» Я сразу же вытер слёзы и изо всех сил стал их сдерживать.
Конечно, мне пришлось рассказать свою историю от начала до конца, и тогда Абдалла стал очень грустным и настолько разволновался, что начал сердито выпускать из нашего кальяна клубы дыма. Какое-то время он сидел молча, затем встал, вытащил из кармана банкноту в десять пиастров, положил ёе на поднос, схватил меня за руку, и мы ушли. Далее миновали улицу ас-Суси, и я вздохнул с облегчением. Однако потом мы вышли на Базарную улицу, с неё на улицу Хайри, и вдруг снова вернулись на Базарную. Там мы прошли мимо издательства Тауфикия, и меня захлестнули приятные и в то же время мучительные воспоминания. Их навеяли запахи бумаги и типографской краски, смешанные с вонью тухлой рыбы и канализации. Это издательство напечатало для меня небольшой сборничек, в котором был и сочинённый мной рассказ «Нежная щёчка». Стоимость печати этого издания я собрал со своих однокурсников и учителей, среди них же я потом и распространил его. Этот сборник был прежде всего имсакией (лунный календарь на месяц Рамадан, где указывается расписание поста и молитв. – Прим. авт.). Тем не менее, он был мне очень дорог – ведь на его обложке крупным чёрным шрифтом напечатано моё имя, как будто бы я являлся известным писателем. Однако я испытывал и неловкость, так как мои деревенские родственники решили, что городские женщины совсем развратили меня и я превратился в испорченного мальчишку. К тому же я вспомнил, что этот сборник не понравился Абдалле Эфенди Абу Хантуру. Хоть он и всячески подбадривал меня в самом начале и даже выдал мне целый фунт денег в обмен на ещё пустой подписной бланк, так же, как мои учителя и однокурсники в институте. После, когда мы сидели в лавке у Абу Синна, Абдалла прочёл мой сборник за каких-то полчаса и набросился на меня с упреками за то, что я не показал его ему перед тем, как нести в типографию. Он даже оттаскал меня за уши, так как я украл целые абзацы текста у аль-Манфалуты, Мухаммеда Абд аль-Халима Абдаллы (известные египетские писатели первой половины 20-го века. – Прим. авт.) и других авторов и просто составил из них свой текст. Всякий раз, как я хотел описать свою возлюбленную с нежными щёчками, я просто заимствовал материал у других. Абдалла объяснил мне тогда, что писательская этика не позволяет поступать таким образом и что вместо этого я должен был поместить текст в кавычки и в сносках указать, что он был взят у такого-то автора, из такой-то книги, с такой-то страницы и из такого-то издания. Кроме того, Абдалле не понравилось в моём рассказе ничего. За исключением энтузиазма, который, как он решил, был слишком силён, в результате чего я и напечатал этот сборник, не потрудившись хоть сколько-нибудь подумать.
Продолжение следует.
Автор перевода: арабист-филолог Сарали ГИНЦБУРГ.
«МК в Египте», № 19(097), 1 декабря 2013 года.
